"Отныне да будет всегда постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией". Симодский трактат, 1855 г.
КАК У НИХ
Любую проблему можно решить несколькими способами — спросите хотя бы любителей ролевых игр или писателей-детективщиков. Взять к примеру американцев. В конце ноября 1852 года из Норфолка (штат Вирджиния) отплыла эскадра из 10 паровых фрегатов под командованием коммодора Мэтью Перри. Задача «черных кораблей» Перри была проста — наладить торговое и дипломатическое сотрудничество с феодальной Японией, в случае сопротивления — наказать.
С наскока выполнить задачу не получилось и дело было не в превратности американской судьбы, а в ковбойском отношении к ней. Высадившись на Рюкю десантом из 2 000 моряков, Перри заставил местного правителя организовать аудиенцию с требованием налаживания дипломатических отношений. Все бы хорошо, но правитель Рюкю был птицей подневольной и в случае чего мог бы стать участником процедуры харакири, поэтому указал американцам в направлении Эдо, где тогда обреталось местное японское правительство.
Недолго думая, Перри ударил веслами (вернее — трубами) и направил эскадру прямиком к Эдо, где его с ужасом… не ждали, потому что страшнее смерти для японца только самостоятельное принятие решения. Никто к Перри выходить не хотел, поэтому коммодор предложил выйти сам с теми же 2 000 моряками, что маршировали по Рюкю. Тактика сработала и, несмотря на небольшую заминку со смертью очередного сёгуна, в 1854 году недалеко от села Йокогама представители сторон подписали договор о дружбе между странами. Казалось бы, чего сложного?
КАК У НАС — ТРУДНЫЙ ПУТЬ
То ли дело русские со своей судьбой.
19 октября 1852 года, отсалютовав Кронштадту, вступил под паруса морально устаревший фрегат «Паллада» во главе с контр-адмиралом Евфимием Васильевичем Путятиным с аналогичной задачей — наладить торговое и дипломатическое сотрудничество с феодальной Японией, в случае сопротивления — все равно наладить.
Поход сразу не задался: сначала в проливе Зунд «Паллада» попала в густой туман и села на мель. Затем было вынужденное ожидание после ремонта из-за встречных ветров и штормов в Атлантике. В связи с простоем пришлось менять курс и идти через Индийский океан вокруг мыса Доброй Надежды, преодолевая шторма и ураганы. Потрепанная «Паллада» ухитрилась пройти 5800 миль от мыса Доброй Надежды до Зондского пролива за 32 дня, установив мировой рекорд Гиннеса, если бы таковой существовал в то время («…вполне оправдало заслуженную фрегатом репутацию отличного ходока, ибо, сколько известно, этот переход не совершался быстрее ни одним парусным судном…», Е. Путятин).
Здесь же помятую «Палладу» решили заменить на «Диану» — последний (!) парусный (!) фрегат, построенный для российского флота. Здесь же русские моряки узнали о начале русско-турецкой войны против турок, французов и англичан.
Преодолевая шторма и цунами, спустя месяц после первого визита американцев, 12 августа 1853 года «Паллада» прибыла в порт Нагасаки. Казалось бы, все трудности остались позади — ну откуда было Путятину знать о японцах и японской бюрократии? Если бы рядом с контр-адмиралом была бы гадалка, она бы напророчила самые страшные предсказания: гибель двух кораблей, японские проволочки, пленение моряков и тяжелые переговоры. К счастью, гадалки и колдуны бывают только в плохих романах и хороших сказках.
ПЕРВАЯ ЧАСТЬ МАРЛЕЗОНСКОГО БАЛЕТА
Японцы включили привычный modus operandi: «да» и «нет» не говорить, а вместо конкретных действий — включить маховик бюрократии. В отличие от коммодора Перри, Путятин же во время посещения Японии демонстрировал не вооружение, а достижения современной цивилизации и, в частности, паровой двигатель. С одной стороны это в дальнейшем помогло Хисасигэ Танака создать первый японский паровоз, с другой — никак не помогало дипломатической миссии: японские уполномоченные приняли письмо российского министра иностранных дел графа Нессельроде сёгуну только 9 сентября 1853 года (спустя месяц после прибытия).
Понимая, что переговоры заходят в тупик, Путятин решил ретироваться, предварительно взяв с японцев обещание подписать договор при следующем визите и с условием, что если за это время Япония подпишет его с другой страной, то Россия получит те же права. Обрадованные таким раскладом, японцы согласились и русские, не тратя время даром,отплыли от берегов Японии сначала в Манилу, а затем в Корею. За время экспедиции члены экипажа «Паллады» активно занимались исследованием морей и океанов, проводили картографическую съёмку и опись бухт, собирали научные коллекции, изучали быт и нравы местных аборигенов. Тогда под руководством К. Н. Посьета русские моряки открыли заливы Посьета и Ольги, бухты Рейд Паллада, Унковского и Лазарева, острова Хализова и Гончарова.
11 (23) июля 1854 года Путятин передислоцировался на прибывший фрегат «Диана», на котором ему предстояло вновь направиться в Японию для продолжения переговоров. Миссия контр-адмирала осложнялась Крымской войной, первой жертвой которой на Дальнем Востоке и стал многострадальный фрегат «Паллада», который был отбуксирован в Константиновскую бухту Императорской Гавани (ныне — Советская Гавань), где его поставили на зимовку. Однако зимовку фрегат не пережил и был затоплен в 1856 году, несмотря на старания матросов спасти судно.
Чем в это время занимались японцы — неизвестно.
Чем занимались американцы — второй раз гребли в сторону Японии подписывать договор, невольно помогая русским.
ПЕРОМ И ЦУНАМИ
Прошло полгода.
Не желая привлекать внимание вражеских флотилий, Путятин принял решение прибыть в Осаку лишь на одном фрегате «Диана», очевидно рассудив, что после второй миссии Перри с его «черными кораблями», один парусный русский корабль с 52-мя пушками будет не менее страшен, чем его современные американские конкуренты. Расчет оказался верен: сначала пришли в волнение жители Осаки, затем — Киото. Местные торговцы принялись продавать картинки с черным парусным кораблем, местные вояки — объявили мобилизацию. Собрав волю в кулак, правитель осакского замка Цутия Унэмэноеё не разрешил высадиться на берег, отказав в этом Путятину под предлогом, что иностранцы в Осаке не принимаются. Вместо этого было предложено прибыть в Симода (тогда — умирающий порт, нынче — умирающий городок) на Идзу и начать переговоры с Тосиакира Кавадзи (член администрации бакуфу, в 1868 году покончил с собой после падения Токугава).
После прибытия в Симоду начались привычные дипломатические расшаркивания и визиты вежливости, которые внезапно прервались очередной выходкой несчастливой русско-японской судьбы. 11 декабря, во время первой официальной встречи в Симоде произошло сильнейшее землетрясение, получившее название «Великого землетрясения эпохи Ансэй». Последовавшее за ним гигантское цунами обрушилось на побережье и нанесло страшные разрушения городу. Переговоры пришлось прервать, а русским морякам — спасать неудачливых японских моряков с их утлых джонок. Сам фрегат «Диана» получил серьезные повреждения и был отправлен на ремонт в спокойную бухту деревни Хэда, где и спокойно затонул, пав жертвой второй волны цунами.
Сто японских лодок тянули его; оставалось верст пять, шесть до места, как вдруг налетел шквал, развел волнение: все лодки бросили внезапно буксир и едва успели, и наши офицеры, провожавшие фрегат, тоже, укрыться по маленьким бухтам. Пустой, покинутый фрегат качало волнами с боку на бок…
После гибели “Дианы” Путятин отправил ее командира, капитан-лейтенанта Лесовского, с 8 офицерами и 150 матросами на американской шхуне в Петропавловск. Так как в это время нашей эскадры в Петропавловске уже не было, то Лесовский вместе со своей командой на другой американской шхуне отправился в залив Де-Кастри, куда благополучно и прибыл. Другая партия — 284 человека под начальством лейтенанта Мусина-Пушкина — отправилась к восточным берегам Сибири на бременском бриге. Эта партия 20 июня 1855 г. около Сахалина была взята в плен английским пароходом и отправлена в Англию. Оставшиеся члены посольства Путятина возобновили переговоры и начали думать, как вернуться домой.
СИМОДСКИЙ ТРАКТАТ
14 декабря 1854 г. переговоры в Симоде были возобновлены.
Путятин торопился с подписанием договора, понимая, что время сейчас всецело на стороне англичан и французов, которые развернули по отношению к русским не только боевые, но и дипломатические действия на Дальнем Востоке. По воспоминаниям Путятина, это понимали и японцы, что, впрочем, не сильно сказалось на их гостеприимстве:
Доброе расположение к нам японцев, несмотря на внушение врагов наших англичан, старавшихся во время последнего их посещения Нагасаки очернить все действия русского правительства, выказалось не только в выражении симпатии при нашем бедствии, но и в содействии, оказанном нам для возвращения в отечество
Согласно Симодскому трактату между двумя странами устанавливались дипломатические отношения; для русских судов открывались порты Хакодатэ, Нагасаки и Симода, где разрешались торговые сделки в ограниченных размерах и под присмотром японских чиновников; в одном из портов назначался российский консул, а также устанавливались границы, по которым Японии отходила часть Курильских островов: Итуруп, Кунашир, Шикотан и группа островов Хабомаи. Сахалин объявлялся совместным нераздельным владением обеих стран.
Не обошлось и без курьезов.
Так, в первоначальном тексте договора один из иероглифов в названии России имел значение «глупый» (魯) — 日本国魯西亜国通好条約 (Ниппон-коку Росиа-коку цу:ко: дзё:яку). В 1877 году — через два года после подписания Санкт-Петербургского договора, по которому Россия уступала Японии Курильские острова в обмен на полноправное владение Сахалином — название первоначального договора было изменено.
ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ — ШХУНА «ХЭДА»
После гибели “Дианы” с помощью местных властей и жителей близлежащей деревни Хэда (戸田村) организовал постройку нового судна. На “Диане” было много чертежей различных судов, но все они погибли при кораблекрушении. Помогло чудо: среди спасенного багажа капитана 2-го ранга К. Н. Посьета оказался журнал «Морской сборник» (№ 1 за 1849 г.), в котором была помещена статья П. Н. Бессарабского «Шхуна «Опыт», с чертежами и описанием судна-яхты. Взяв за основу природную смекалку и изложенные в журнале скупые сведения, офицеры с «Дианы» на свой страх и риск сами разработали чертежи подобного судна и решили его построить.
Большая часть леса была вырублена в горах нашими матросами, которым пришлось учить помогавших японцев гнать смолу, прясть пеньку, спускать тросы и шить паруса. Надо отметить, что жители Хэда, несмотря на убытки от недавнего землетрясения, охотно помогали морякам. Два японских чиновника, наблюдавшие за процессом постройки, тщательно всё записывали и зарисовывали, обозначая названия каждой детали судна. Также поступали и мастеровые: у каждого из них была книжечка, куда каждый зарисовывал все, что изготовил в данный день. В результате через два с половиной месяца 14 апреля 1855 г. шхуна «Хэда» была спущена на воду, после чего начались её доделка и оснащение, и через 12 дней она была готова к выходу в море.
26 апреля на шхуне «Хэда» из Японии отплыл сам Путятин с 5 офицерами и 42 членами команды. Адмирал тоже пошёл в Петропавловск, откуда вынужден был вернуться в пролив Лаперуза и перейти в Татарский пролив. В пути русские моряки дважды чудом избежали плена. В Авачинскую губу шхуна вошла на виду у команды 4 неприятельских кораблей, а у острова Монерон проскользнула буквально «под носом» англо-французов и скрылась в густом тумане.
Впоследствии шхуна “Хэда” была передана Японии и явилась первым японским военным кораблем европейского типа. По образцу “Хэды” японцы построили еще три шхуны. Японцам потребовалось менее 50 лет, чтобы пройти путь от первого небольшого деревянного корабля европейского типа до мощного броненосного флота, разбившего своих учителей у Цусимы, но это уже совсем другая история.
ФОТОГРАФИЯ. ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Согласно японской википедии, русские участники посольства настолько прониклись главным японским представителем — Тосиакира Кавадзи — что непременно хотели с ним сфотографироваться. Вот, что он писал в своем «Симодском дневнике» по этому поводу: «Я отказался фотографироваться, сказав, что у меня страшно плохая внешность, а к старости я вообще стал чудовищем. Ну что скажут настоящие японские мужчины, если меня будут выдавать за образец японца? К тому же я не хочу, чтобы надо мною смеялись русские красавицы. Но русские настаивали, уговаривая: «Вам нечего беспокоиться, лишь глупые женщины судят о мужчинах по внешности, а умные так думать не будут».
В результате русские добились своего и сначала сфотографировали одного из посольских работников, а затем и самого Тосиакира Кавадзи:
PS Прошло почти 150 лет, но «Хэда» по-прежнему в памяти и русских, и японцев. Летом в городе Хэда проходит Минато мацури — Праздник порта, но местные жители называют его Путятин мацури.
