Эпоха воюющих провинций (Период Сэнгоку, 2-ая половина XV — начало XVII века) подарила нам не только самые масштабные битвы своего времени, но и позволила островному этносу удобрить гекатомбами своих жертв японскую почву, на которой позже пышным цветом расцвели каллиграфия, поэзия, ландшафтное искусство, чайная церемония, боевые искусства и прочая, прочая. Однако, как известно всякому искусному садоводу, сначала на свежевскопанной грядке всходят сорняки и только потом, как результат бережного ухода, начинают проклевываться культурные растения.
Япония той поры являла собой исключительный пример грядки, вспаханной нескончаемой войной всех против всех.
Крестьяне поднимают восстания и насаживают на вилы своих прежних хозяев, религиозные фанатики атакуют целые провинции и союзничают с великородными даймё, одни монахи под шумок сжигают храмы других монахов, а Ода Нобунага сжигает оставшихся, португальские купцы некстати знакомят японцев с огнестрельным оружием, и венчает эпоху грандиозная битва при Сэкигахаре, где Токугава Иэясу (80 000 воинов) идет против Исида Мицунари (80 000 воинов).
Кругом хаос, анархия и бандитизм. По дорогам слоняются толпы безродных ронинов, в лесах прячутся недобитые остатки могучих воинств, по ночам бесчинствуют разношерстные банды бродяг, а города терроризируют невиданные доселе панки кабукимоно. «Твори бардак, мы здесь проездом» — такой фразой можно было бы охарактеризовать сумятицу в головах, царившую тогда повсеместно. Именно в те времена возникает новый для Японии феномен — цудзигири, убийства на распутье (辻斬り или 辻斬, «убийство на перекрестке»).
Изначально под цудзигири понимался любой поединок на улице, проводимый будь то самураями или окопавшимися в лесах бандитами. Типичными местами боестолкновений были дороги, улочки и мосты. Последние снискали особую популярность у живописцев и позже — у аниматоров. Впрочем, если с локациями все было понятно с самого начала, то с термином сразу стали происходить мутные трансформации. Времена были тяжелые, кругом случались стычки, убийства и буйные выходки, поэтому за давностью лет многие японские и англоязычные словари стали все случаи резни на улице смешивать в кучу под лейблом цудзигири. Сверху вишенкой на торте добавили и причину подобного поведения — тестирование меча и/или умения им пользоваться.
Так, например, словарь Kokushi Daijiten (国史大辞典), написанный знаменитым ученым эпохи Эдо Ёсивара Кенъитиро трактует цудзигири, как атаку или убийство на улице с целью ограбления или тестирования меча. Другой не менее уважаемый словарь Nihon Kokugo Daijiten (日本国語大辞典) уже особо подчеркивает: зарубить прохожего на улице с целью протестировать либо качество меча, либо мастерство владения им. При этом многие исследователи отмечают, что первая часть толкования — зарубить на улице — долгое время превалировала в научной литературе и только потом стало восприниматься в комплексе с тестированием, что, конечно, неверно. Не добавляют ясности и англоязычные словари. Словарь Хепбёрна 1874 года определяет цудзигири просто и ясно: убийство на улице. В следующем же издании 1894 года почему-то появляется добавка: “убийство на улице для проверки меча или мастерства”. Что послужило причиной такого толкования цудзигири до сих пор неясно.
В свою очередь знаменитый энциклопедический словарь периода Мэйдзи Koji Ruien (古事類苑) иллюстрирует статью о термине случаем цудзигири, произошедшем в Эдо в 1648 году в то время, когда правитель Токугава Иэмицу находился по делам в Киото. В отсутствие господина распоясавшиеся хатамото (旗本, «под знамёнами», прямые вассалы сёгуната Токугава) принялись еженощно выходить на улицу и вырезать ничего не подозревавших жителей района Bancho Ogawa-cho. При этом ни местная община, ни правитель города (町奉行, мати бугё) ничего не могли сделать с буйными вассалами сёгуна. Наконец, в дело вмешался родзю (老中, «старейшина», высшая должность в правительстве сёгуната Токугава), отправив сообщение сёгуну о беспорядках в городе. Через своих поверенных сёгун передал хатамото, что в курсе столичного беспредела и считает происходящее следствием полного их невежества о подобающем пути воина (budo no kokorogake utoki). В заключение сёгун просил передать, что если бесчинства немедленно не прекратятся, судьбу несчастных жителей города разделят все хатамото. Беспорядки немедленно прекратились, а статья о цудзигири дополнилась новым определением: беспорядочные убийства на улицах.
Свою лепту в повсеместную путаницу вносил и термин тамэсигири (試 し 斬 り, 試 し 切 り, 試 斬, 試 切), «пробный удар мечом»), который как раз и означает тестирование меча, проводившееся на приговоренных к смерти преступниках или трупах (сейчас — на соломенных матах). При этом многие японские ученые, понимая какой эффект могут оказать понятия цудзигири и тамэсигири на неокрепшие умы неподготовленных людей, подчеркивают, что чрезмерная жестокость и кровожадность, приписываемые самураям, скорее всего не имели место быть, а исключительные ситуации и кровавые инциденты, оставленные в воспоминаниях современников событий, приводились как пример курьезов своего времени. Та же практика тамэсигири, какой бы легальной и регламентированной она ни была, не снискала большой популярности у самураев и распространилась только с развитием боевых искусств и гламуризацией самурайской жестокости, случившейся в 20 веке.
Что же мы имеем в сухом остатке? Редкие уличные боестолкновения, дуэли, безумства, грабежи и разбой обобщили термином цудзигири, который по прихоти незнакомых нам людей почему-то позже стал обосновываться тестированием меча. Новый смысл добавил необычную окраску старому разбою, и мы снова смогли с удовлетворением отметить кровожадность самураев, которые убивают даже не за луковку, как у Достоевского его герои, а просто за ради тестирования блестящей игрушки, удобно заткнутой за пояс. Что не есть правда.
